Сергей Зайцев - Мой алкоголизм [самоучитель отказа от алкоголя]

Случается и при привычке — человек переберет, выпьет лишнего. Его друзья под руки ведут, а он ноги едва переставляет. Но наутро он все помнит в деталях: кто и куда его вел, на какую кушетку посадили и какой таз поставили, кто рядом сидел и о чем говорили. А вот при алкоголизме уже не так. Вспомните, токсические дозы алкоголя разрушают головной мозг, накапливаются «кладбища» погибших нервных клеток коры, клеток серого вещества, и погибших клеток становится все больше и больше. Вот и появляется такой признак, как провалы в памяти. Вроде и опьянение не такое уж сильное, не так чтобы влежку, а какие-то эпизоды стерлись из памяти: как сидели, пили — помню, а вот на чем домой добрался, на трамвае или на автобусе, забыл. Одно слово — автопилот. На первой стадии из памяти стираются короткие эпизоды — минуты, до часа. Причем до середины первой стадии, если напрячься, то вспомнишь о забытом, пусть не сразу, а на второй, на третий день, но все-таки вспомнишь. А с середины первой стадии и дальше — напрягайся не напрягайся — вспомнить уже невозможно.

Один из моих пациентов рассказывал о себе: «Как меня в отпуск провожали, помню, и как я водку шоколадкой закусывал, как отпускные положил в золотинку от шоколадки и в карман. А домой пришел, «золотинку» скомкал — и в мусорное ведро. Наутро просыпаюсь, по карманам, а денег нет. Я же три дня вспоминал, куда я деньги девал, и на третий день вспомнил: вот же, в мусорное ведро. Я побежал, а мусорные баки уже увезли. Вот, в этом году я остался без отпускных». Судя по его рассказу, до середины первой стадии у него еще не дошло, а границу между привычкой и болезнью он уже миновал. На второй стадии стираются часы, а с середины второй стадии весь вечер может быть стерт из памяти. Один из моих пациентов так рассказывал о себе: «Мы с женой продали квартиру (еще один симптом — квартиры пропивают с середины второй стадии, а на третьей стадии квартир ни у кого нет), это дело обмывали. Водки, как всегда, не хватило. Я пошел за бутылкой, а что было дальше — не помню. Очнулся — меня милиция с какого-то пустыря забирает. Сажают в камеру, допрашивают, где был, что делал. Оказывается, в тот вечер жену убили, деньги за квартиру исчезли, а я ничего в свое оправдание сказать не могу. Должно же быть у меня какое-то алиби. Возможно, я у пивной, у магазина знакомых видел, и меня видели, а я ничего не помню. Но хорошо, что в милиции разобрались. Через три месяца меня отпустили. Выяснилось, что к нам сосед заходил выпить, так он и жену убил, и деньги забрал, да еще и наш телевизор прихватил. Вот из-за телевизора-то его и вычислили…» Весь вечер стирается из памяти только к концу второй стадии.

А теперь вы насчитали три признака? Вы готовы поднять руки вверх и идти сдаваться на лечение? Нет? Правильно! С этим можно не спешить! Давайте-ка лучше прочитаем следующую главу о том, как меняется положение в обществе, социальный статус при алкогольной болезни.

Лес по дереву не тужит

На первой стадии человек социально сохранен, то есть: у него свое место под солнцем, у него семья, хорошая работа, хобби, привычки, увлечения, трезвые друзья. На первый взгляд никто и не подумает, что у такого человека какие-то проблемы с алкоголем. Это на второй стадии диагноз ставится на вскидку, без обследования, от порога. На второй стадии диагноз написан на лице: «хронический алкоголизм». Как образно заметил знакомый нарколог из стационара, отзываясь о моем кабинете анонимного лечения: «Это к вам в туфлях приходят, а ко мне — в кирзовых сапогах привозят». На третьей стадии диагноз можно поставить за километр: «Кто это копошится у мусорных баков? Те, кто дожил до финала болезни».

Сходство социального статуса, положения в обществе при привычке и на первой стадии только внешнее. А если заглянуть за фасад благополучия, то мы увидим, что в семье появляются первые конфликты из-за выпивки. При привычке никаких семейных ссор не бывает, потому что человек употребляет спиртное умеренно, с контролем, так, что это устраивает всех: и жену, и родителей, да и его самого. Он и сам не пытается бросить пить, а если уж скажет: «не пью один год», то не сорвется ни при каких обстоятельствах. При алкогольной болезни уже не так. Первые конфликты в семье из-за водки удается как-то сглаживать, удается помириться с женой, пообещать ей что-нибудь. Но при переходе из первой во вторую стадию алкогольной болезни конфликты нарастают и семья неизбежно, закономерно распадается. И уже не имеет никакого значения, на каких чувствах была основана семья, совместное имущество, квартира, дети… Какая бы жена терпеливая ни была — семья распадется, жена уйдет от мужа… На второй стадии болезни нет конфликтов в семье, так как нет семьи.

Однажды ко мне на прием женщина привела сына. Сыну 36 лет. Шесть месяцев тому назад на выходе из запоя он перенес обширный инсульт. Лежал парализованный три месяца, но затем, когда движения частично восстановились, он снова начал пьянствовать. Инвалид подволакивал правую ногу, а высохшая скрюченная правая рука болталась плетью. Лицо было перекошено и заросло бородой, он мычал, пытаясь что-то сказать, но я не понимал ни слова. Мы разговаривали с ним через его маму, как через переводчика. Оказалось, что мама его обманула, сказав, что они идут к невропатологу. Когда же он разобрался, что к чему, он что-то раздраженно промычал и, махнув той рукой, которой еще получалось махать, заковылял к выходу. Его мать сквозь слезы рассказала мне, что раньше он жил очень хорошо, у него была жена-умница, двое детей, работа с высокой оплатой, новая машина. Но из-за водки он все потерял: машину по пьяному делу разбил, продал, с работы его уволили, жена ушла в чистое поле. Так очень точно выразилась его мама. Говорит: «Никого и ничего у нее нет в этом городе, ни родителей, ни родственников, ни квартиры. Но пришло время, когда стало невыносимо, собрала детей и ушла в чистое поле. Я даже и не знаю, где мои внуки. Невропатологи его предупредили, что если будет пить, инсульт повторится и во второй раз, он, если и выживет, то с инвалидской кровати уж точно не встанет. Хорошо, если он умрет, а если не умрет? Я же его не брошу! Придется мне нести такой камень до конца жизни». У меня мороз по коже прошел, когда мать сказала про сына «хорошо, если он умрет».

Этот случай иллюстрирует то, как меняются отношения в семье при алкогольной болезни. Разрыв отношений с женой при переходе во вторую стадию— это один из законов, по которым протекает алкоголизм. Я знаю случай, когда семья распалась при переходе во вторую стадию болезни… после золотой свадьбы. Из этого большого правила есть одно маленькое исключение. Семья сохраняется на второй стадии только в том случае, если жена пьет на равных с мужем. У мужа недельный запой — и у жены такой же. Муж выпивает бутылку, две — и жена столько же. Вот это будет замечательная дружная и крепкая семья и на второй стадии. Видели такие семьи? Вроде иной раз и поссорятся крупно, и подерутся, и синяков друг другу наставят, а потом опять дружно водку пьют. А в вашей семье не так? Цените это и дорожите этим.

Если терпение жены (или мужа) заканчивается при переходе во вторую стадию, то близкие родные отказываются от человека немного позже, к середине второй стадии, и человек остается один на один с алкогольной болезнью. Близкие родные — это родители, братья и сестры, взрослые дети. И действительно, присмотритесь к людям на третьей стадии. Бомжи — как они одиноки. Но ведь есть где-то их родители, у которых дом, пенсия, сад-огород; есть где-то их братья и сестры, у которых и семья, и работа; есть где-то их дети, устроенные в жизни. А бомжи никому не нужны. Они на всех рукой махнули, и на них тоже махнули. Они на всех плюнули — и к ним такое же отношение. Полный разрыв отношений с близкими родными происходит раньше, не на третьей, а в середине второй стадии. Мама алкогольно-зависимого человека сказала мне на это: «А вот я от своего сына никогда не откажусь!» Вот когда он начнет отца головой об стену бить, вот когда он станет у матери пенсию отбирать, отнимет 5–7 раз, вот тогда посмотрим. А все это случится именно в середине второй стадии.

Как-то зимой на улице в лютый мороз я встретил бомжа. Он шел грязный, небритый, жалкий. Одет не по погоде, в осенний плащ. Я дал ему мелочь и спросил:

— Как же вы по подвалам? Замерзнете, сейчас же этот антитеррор, и все подвалы закрыты!

— Да нет, — отвечает, — всегда можно найти сухой и теплый подвал.

— Позвольте, ну какая же жизнь в подвале — не побриться, не помыться. Есть же приюты для бездомных, и вы могли бы туда обратиться.